Вывод я сделала однозначный: мужской шовинизм на дорогах безнаказанно процветает. Мужчины никогда не смогут смириться, что женщина — полноправный участник дорожного движения
Признаться честно, я никогда не мечтала водить машину. Может быть потому, что очень любила ездить на ней, на пассажирском, разумеется, месте. Даже мой суровый отец смягчался, видя, как я радуюсь, если выпадает возможность куда-нибудь с ним поехать. А уж на дальние расстояния — вообще праздник. И когда машина появилась в нашей семье, счастью моему не было предела. Андрей, мой муж, отлично водил, и я, припеваючи (в буквальном смысле слова) ездила с ним при любом удобном случае. Куда угодно: в булочную, так в булочную, в Крым, так в Крым!
КРАЙНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Со временем восторг по поводу того, что мы теперь можем свободно передвигаться, слегка прошёл. И оказалось, что когда в семье всего один водитель, это не всегда удобно. Не говоря о всяческих дружеских вечеринках, на которых, понятное дело, один всегда терпеливо попивает минеральную воду. И -.тот один — всегда Андрей. Я уже молчу о ситуациях, когда муж болеет или уезжает в командировки: чтобы отвезти детей в детский сад, приходится вызывать такси или добираться на маршрутках, в которые утром никак не втиснуться.
Возможно, я бы ещё нескоро на это решилась, если бы не крайние обстоятельства. Андрей стал все чаще уезжать в командировки, примерно раз в месяц и на целую неделю, машинка наша мерзла на стоянке, а я регулярно сражалась с таксистами, которые упорно отказывались ехать в наш район в час пик.
…Первый вопрос, который я задала преподавателю в автошколе звучал пораженчески: “Скажите, у вас бывали случаи, когда человек так и не научился ездить?” И на его уверенное “Нет!”, мне ужасно хотелось ответить: “Теперь будут…” Потому что я совершенно не представляла, как вольюсь в когорту этих уверенных, с лёгким налётом отрешённости на лице мужчин (да и женщин тоже) за рулём. Ощущение это подогревалось ещё и многочисленными шутками, рассказами и анекдотами на тему “Женщина за рулём”. Это же отдельный жанр! А я не просто боялась. Я УЖАСНО боялась водить машину. 15 положенных уроков с инструктором прошли как во сне. Он чего-то там за меня нажимал, переключал, тормозил… В конце концов, заветные права я получила. Правда, муж, проехав со мной пару перекрёстков, судорожно вцепившись в “ручник”, сказал, что одну меня на дорогу отпускать пока никак нельзя. Я и сама понимала, что нельзя… Недели две мы проездили вместе, за это время я немного успокоилась, перестала бояться “левых поворотов” и крутых подъёмов, и в конце концов, однажды утром Андрей сказал, что больше я в его присутствии не нуждаюсь. В смысле, как водитель.
ОДИНОЧНОЕ ПЛАВАНИЕ
И я стала ездить. Скажу сразу, что процесс не приносил мне особого удовольствия. Я быстро поняла, что, соблюдая все те правила, которым нас учили в автошколе, далеко не уедешь. Потому что есть такие повороты, на которых, если не повернуть на “мигающий желтый-почти красный”, означает полдня простоять на этом перекрёстке. Ещё и обругают тебя со всех сторон. Или если держать дистанцию, то в эту дистанцию — когда ловко, а когда не очень — обязательно кто-нибудь встроится. А все вокруг ещё и ухмыляются: не будь простаком! Вообще, особый язык, которым пользуются водители и которому не учат в автошколе, мне пришлось изучать на ходу. Сначала я почти ничего не понимала: гудят со всех сторон, а чего гудят, пойди разберись! Ну, заглохла я перед светофором, подумаешь, горе какое! Как будто все вокруг на поезд опаздывают. Постепенно поняла: опаздывают. Практически все мужчины за рулём крайне нетерпеливы! Особенно по утрам. Понимаю, что всем на работу. Но, к примеру, я уже на третий день осознала, что срываться со светофора бессмысленно: даже если моментально развить скорость до 120 км в час, на следующий (через 200 метров) зелёный не успеть — они синхронизированы таким образом, чтобы водители на этом участке ехали медленно.Такая небольшая “зелёная волна”. Поняв это, я не торопилась: плавно трогалась с места и медленно ехала дальше. И это ужасно раздражало всех вокруг. Мужчины на всех трех соседних полосах в едином мужском порыве солидарности гудели и посылали в мою сторону то насмешливые, то злобные взгляды. Некоторые пытались выкрикнуть что-то в открытое окно. Один даже повертел пальцем у виска. Они с презрением обгоняли меня и тут же тормозили: впереди ещё минуты полторы горел красный. Я даже было заподозрила, что регулярно по этой дороге езжу я одна, а все эти разъярённые “шумахеры” — гости столицы. Они здесь впервые… торопятся с утра пораньше на обзорную экскурсию по пробкам города.
Вообще, манера гудеть на впереди стоящего (особенно если это маленькая красненькая машинка с буквой “У” на заднем бампере), как я поняла, считается хорошим тоном и признаком высшего водительского мастерства. Иначе чего бы они гудели, если зелёный свет зажёгся машин на десять впереди? Сначала я жутко нервничала в подобных ситуациях, а потом поняла: они сами боятся. Боятся заглохнуть, боятся показаться “чайниками”, может, ещё чего боятся, кто их мужскую логику поймёт? И гудят просто от неуверенности и комплексов. И в данной ситуации самое уместное — погудеть на кого-нибудь, пусть понервничает, и показаться на этом фоне уверенным и крутым водителем, небрежно бросающим из-за затемнённого окна дымящийся окурок прямо тебе в лобовое стекло.
И уж совсем особый аттракцион: женщина за рулём машины, заезжающей на автомойку или шиномонтаж. Уж казалось бы, сколько у нас женщин за рулём, скоро сравняемся по количеству с мужчинами, однако если ты заезжаешь в подобное место, обязательно стайка курящих мужчин демонстративно повернётся и воззрится на тебя как на чудо, снисходительно улыбаясь и ожидая, как ты сейчас будешь парковаться и разворачиваться. И ты паркуешься под этими “доброжелательными” взглядами и обязательно допустишь какой-нибудь ляпсус, и они насмешливо закивают головами, мол, чего ещё ожидать? А если и не допустишь, они все равно будут с любопытством и умилением смотреть на тебя, как на первоклассницу, забрёдшую в научную библиотеку.
Иногда мне хотелось остановиться посреди дороги, выйти и громко крикнуть: “Люди! Куда вы все торопитесь??? Мы стоим в пробке, и стоять нам здесь ещё долго! Чего вы все друг на друга гудите и зачем перестраиваетесь из полосы в полосу, если всем видно, что там ремонт дороги и открыта всего одна полоса, по которой все и проедут?” Но, разумеется, я этого не делала: кто же честно ответит, когда все столь очевидно?
Словом, вывод я сделала однозначный: мужской шовинизм на дорогах безнаказанно процветает. Мужчины никогда не смогут смириться, что женщина — полноправный участник дорожного движения. Разве если она на самокате выедет! А этот шикарный знак, называемый в народе “Туфля”, ведь точно же мужчины придумали! Такая скрытая надпись в стиле “Говорите медленнее, я — блондинка”.
В общем, приобретение мною водительских навыков повлекло за собой нешуточное разочарование в сильной половине человечества. По крайней мере, когда ее представители за рулём.
СПАСЕНИЕ НА ДОРОГАХ
В тот день мы возвращались из детского сада. Дети — шестилетняя Сашка и маленький Ванька — спокойно слушали песенки из мультфильмов, они уже привыкли, что двадцать минут утром и чуть дольше вечером мы “едем, едем, едем” и даже продумывали заранее, чем развлечь себя в дороге. Но в тот день что-то случилось в городе, канун праздника, машин было много уже с утра, а к вечеру вообще оказалось ни проехать, ни пройти. Сначала я приняла все это за обычную “тянучку”, которая нередко случается в час “пик”, но минут через тридцать неподвижного стояния поняла, что дело серьёзное. А когда мы наконец чуть свернули и мне открылся вид метров на триста вперёд, я поняла, что мы попали: машины стояли, сколько глазу видать, причём не двигаясь. Мы оказались зажатыми в среднем ряду, свернуть некуда, осталось “расслабиться и получать удовольствие”. И все бы не смертельно, если бы не дети, которые получать удовольствие в предложенных обстоятельствах наотрез отказывались. Я развлекала их как могла: мы пели песни, играли в “съедобное-несъедобное”, я пыталась рассказывать им сказки, но где-то через час трехлетний Ванька уже не просто ёрзал и хныкал, он откровенно ревел, требуя есть, пить, на ручки и в туалет. И все немедленно. Сашка, умница, отвлекала его как могла, но её хватило где-то минут на сорок. Признаться честно, после полуторачасового стояния в этой пробке я поняла тех, кто страдает клаустрофобией. Зажатые со всех сторон машинами, которые понуро раз в пять минут дергаются вперед на пару метров, мы с детьми совсем скисли. И если я ещё старалась держаться бодро, то дети уже успели и подраться, и поплакать на два голоса, снова помириться и даже предложили “бросить машину и пойти пешком”, на что я бы с удовольствием согласилась, но бросить машину никак не могла: слишком уж нежно я к ней относилась.
Когда испытание длилось уже третий час произошло неожиданное: машина заглохла. Но не потому, что я отпустила сцепление и не поддала газу, она СОВСЕМ заглохла. При попытке завестись, стрелка прыгала до 6 тысяч оборотов и бессильно падала вниз. Педаль тормоза не нажималась вообще. Это потом я узнала, что гидроусилитель педалей в незаведенной машине не работает, а тогда мне показалось, что педаль тормоза заклинило, и стало совсем неприятно. Машины, как водится, гудели: ну как же — два часа вяло тащились, никаких развлечений, а тут можно душу отвести, определить виновного. Это ничего, что впереди ещё метров двести все стоит…
Собрав в кулак остатки самообладания, я стала соображать. У меня хватило ума не пытаться заводить машину: было очевидно, что она не заведётся, а аккумулятор можно посадить. Я включила “аварийку”, вышла и обратилась к водителю стоящей рядом машины, объяснила, что происходит, и спросила с чем это может быть связано. Никто из трех водителей (один из которых был таксист и должен был что-нибудь понимать в устройстве автомобиля) ничего вразумительного сказать мне не смог. По лицам было видно: и не хотели. Это было последнее из моих невесёлых водительских открытий: всем этим мужчинам, сидящим за рулём своих ниссанов, ауди, тойот и шевроле, не было дела до того, что какая-то маленькая машина с буквой “У” на стекле, женщиной за рулём и двумя плачущими от страха маленькими детьми стоит посреди огромной пробки, о которой уже передают в “новостях” и завтра напишут в газетах, и не может сдвинуться с места. “Ну и ладно, — мстительно сказала я сама себе, — объезжайте меня теперь, плевать на всех!” Я одела детей, взяла Ванечку на руки, обняла Сашку, и мы сделали то, о чем давно мечтали — вышли из машины и под неодобрительными взглядами водителей пробрались к тротуару. Сашка была в настоящей панике и в истерике — она заглядывала мне в глаза и просила звонить куда-нибудь: в милицию, папе, дедушке, пожарным, “ну есть же кто-то, кто нам поможет???”. Увы, папа наш был на встрече, и его телефон не отвечал, дедушка стоял в такой же пробке, но в другом конце города, а в милицию я не позвонила по причинам, понятным всем взрослым, но пока, по наивности, не понятным ребёнку. Так мы стояли на тротуаре, понуро глядя на бесконечный, как море, поток машин. Вскоре мы замёрзли и обречённо вернулись в машину. Стемнело и аварийные огни моргали как-то особенно тревожно и безнадёжно. Ванька, обессилев от слез и переживаний, уже не плакал, а просто тихонько всхлипывал, я взяла его на руки, вышла и стала перед капотом. Пыталась поддеть его: заглянуть что ли внутрь? Мне оставалось одно — ждать, пока кто-нибудь из моих сможет приехать.
И тут окно стоящего рядом автомобиля опустилось. Я уже приготовилась выслушать очередной комментарий в свой адрес, но мужчина сочувственно спросил: “Что у вас случилось?” Я невнятно ответила: удовлетворять чье-либо любопытство у меня не было сил. Мужчина вздохнул, затем включил поворотник, проехал и встал впереди нашей машины. Вышел и попросил у меня ключи. Убедившись, что машина не заводится, он нажал какую-то кнопочку внутри, вышел и открыл капот. (С тех пор я знаю, как он открывается и что открыть его, поддев ногтем, невозможно.) Мужчина поковырялся во внутренностях моей многострадальной машинки, повздыхал, затем открыл багажник своего автомобиля, и там — о, чудо — оказалось целых три ящика с инструментами. “Какой-то проводок отсоединился, — пояснил он. — Если б знать какой, а так придётся разбирать полмотора. Вы далеко живете? Может, я вас отбуксирую домой?” Жили-то мы недалеко, но вот я никогда на буксире не ездила, а тормоз совсем не нажимается. “Это плохо, — ещё раз вздохнул мужчина. — Придётся искать”. Он снял светлую куртку, засучил рукава светлого же джемпера, достал какой-то ключ и попросил меня держать фонарик. Минут через десять он, чертыхаясь, чёрными от мазута пальцами, достал откуда-то небольшую гайку: “Вот она! Развинтилась от вибрации…” Он ещё что-то говорил об инжекторе, подсосе воздуха и необходимости подтянуть все винты, но я уже плохо слышала: то ли от благодарности, то ли от напряжения в горле стоял комок, и я еле сдерживалась, чтобы не разреветься. А тут ещё откуда-то с боку я увидела бегущего ко мне отца, который, скорее всего, прилетел на вертолёте, потому что иначе подобраться к нам было невозможно… Дальнейший профессиональный разговор об инжекторах происходил уже без моего участия. Я только и могла лепетать: “Спасибо, спасибо вам большое”. И бестолково искала влажные салфетки: руки у моего спасителя в светлом джемпере были совсем чёрные… Кажется, отец пытался дать ему деньги, но мужчина категорически отказался: “У меня тоже маленький ребёнок, я просто хотел помочь”.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Тот день мы все будем вспоминать ещё долго. Я — с неизменной досадой на себя: почему я даже не спросила имени этого человека, не запомнила номер его машины? Только и помню, что это был темно-зеленый “Фольксваген”. И тогда я поняла две вещи: мужчины на дорогах бывают разные. Личность сидящего за рулём от пола, конечно, зависит, но определяется она всё-таки человеческими качествами… И ещё: ни одна женщина не станет возить в багажнике три ящика с инструментами. Максимум — с косметикой. Так что, получается, мужчины на дороге — не такое уж лишнее звено. Пусть ездят. А мы, так и быть, будем к ним великодушны!
